В нем многое привлекает. Сотрудничество с Бьорк, звукотворческое новаторcтво в составе Massive Attack, которые вместе с Portishead определили звуковую палитру 90–х, введя в музыкальные энциклопедии понятие «бристольский саунд». Это сторона гламурно–бронзовая. Другая, по–настоящему темная сторона его личности — это провокационные интервью, довольно неровная в криминальном плане биография (к чему мы еще вернемся), любовь к переодеванию в женские платья и недавнее выступление в крупнейшем московском клубе «Б–1», которое он провел, стоя спиной к публике.
Этот альбом — восьмой по счету. Похвален тот факт, что музыкант делает все, чтобы не повторяться. Что он сохраняет исповедальную интонацию. Что он признает, что не обладает выдающимся вокалом и это основная причина его вынужденных дуэтов с девушками. Можно сказать еще массу добрых слов подобного плана. После всемирного успеха своей первой работы Maxingaye музыкант заявил, что стилистика его второго альбома будет принципиально иной. И что он сам будет формировать свой стиль и создавать не ту музыку, которую от него ожидают. Однако здесь стиль местами кажется настолько новым, что становится похожим на бесхребетность. Временами возникает ощущение, что ты слушаешь просто довольно стандартный блюз и просто говоришь себе, закрыв глаза: «Трики, трики, трики».
Последнее замечание в полной мере относится к первой композиции Puppy Toy. Bacative, которую музыкант исполняет с непрофессиональной певицей, уже отмечена фирменной для него мелодикой и безупречной работой со звуком, которая растворяется в размашистых синтезаторных волнах ближе к концу. Третья композиция Joseph остается без развития, оборвавшись на «вопросительных» скрипках. Интересна в своей монотонности Veronika, где женский вокал поддерживается едва угадывающейся из–за технических «наворотов» гармонией. Ожидаемая Baby C’mon. И просто прорывом на фоне предыдущих эмоционально ровных треков звучит Council Estate, где Трики, не пр...
Фанаты популярной немецкой группы Tokio Hotel развалились на два огромных лагеря: одни считают, что их кумиры во главе с Биллом и Томом Каулитцем — вполне эмо-группа, а другие — что они не имеют никакого отношения к эмо-культуре.
После того как в “МК” вышла колонка “Эмо-горе Tokio Hotel”, нас завалили письмами с упреками в том, что мы даем неверную информацию о группе, так как называем ее “эмо”. Хотя, если почитать западную прессу (российским изданиям эти популярные артисты не давали интервью до сих пор), на вопрос о своей принадлежности к эмо-культуре Билл и Том предпочитают не отвечать однозначно — они, как и все уважающие себя музыканты, обходят острые углы стилей и говорят, что играют просто музыку, а уж кому эта музыка нравится — не их дело, главное, чтобы поклонников было как можно больше. Представьте, сколько фанатов отвернется от Tokio Hotel, если они вдруг заявят, что вообще не имеют ничего общего с эмо?..
Споры вокруг этого нехитрого вопроса ведутся нешуточные. По стилю одежды и образу жизни Tokio Hotel, конечно, к эмо-культуре не относится. И челка у Билла не косая, и взрыв по всей голове сразу, а не только сзади, как правильно у настоящих эмо, и черно-розовая — не его любимая гамма. А уж про Тома и вовсе вопросов не возникает. Кепка, дреды и широкие джинсы — атрибуты скейтера-брейкдансера-хип-хопера.
Но музыка у них вполне себе эмо. Потому как главное в ней — все же тягучий, плаксивый и очень эмоциональный вокал Билла Каулитца. Тяжелая музыка, взвинченная нежным голосом, — основной аргумент в пользу эмо-Tokio Hotel. Однако, как справедливо замечено в самой народной энциклопедии Интернета: “В каждом случае отнесение группы к эмо является неоднозначным и предметом споров и критики, так как все они значительно отличаются от хардкор-корней жанра”. &nbs...
Подождите...