Сати родился 17 мая 1866 г. в нормандском городе Онфлёр (департамент Кальвадос). Когда ему было четыре года, семья переехала в Париж. Затем, в 1872 г., после смерти матери детей снова отправили в Онфлер.
В 1879 г. Сати поступил в Парижскую консерваторию, но после двух с половиной лет не слишком успешной учебы был исключен. В 1885 г. снова поступил в консерваторию.
Разработав собственную систему композиции, в 1892 г. сочинил с её помощью первые пьесы нового образца. Система Сати оказала сильное влияние на молодого Равеля.
В 1899 г. Сати начал подрабатывать в качестве пианиста в кабаре, чтобы упрочить свое материальное положение.
Композитор скончался 1 июля 1925 г. в городке Аркей близ Парижа.
(…) Эрик Сати был неописуемым человеком. В том смысле, что его невозможно описать. Отец его был уроженцем Онфлера, мать родом из Шотландии. Онфлер наградил его тем же духом, каким проникнуты истории Альфонса Алле: в них скрыта поэзия, и они не имеют ничего общего с глупыми расхожими анекдотами.
От шотландских же предков ему достались невозмутимость и эксцентричность.
Внешне Сати был похож на заурядного чиновника:
бородка, пенсне, котелок и зонтик.
Эгоист, фанатик, он не признавал ничего, кроме своей догмы, и рвал и метал, когда что-нибудь противоречило ей. Эгоистом он был, потому что любил только свою музыку. Жестоким, потому что защищал свою музыку. Фанатиком, потому что вечно шлифовал свою музыку. Но его музыка была хрупкой. А значит, и в нем была хрупкость.
В течение нескольких лет Эрик Сати приходил по утрам на улицу Анжу и усаживался у меня в комнате, не снимая пальто (на котором никогда не было ни пятнышка), перчаток и шляпы, надвинутой до самого пенсне, и сжимая в руке зонтик. Другой рукой он прикрывал рот, кривившийся, когда он говорил или смеялся. Он шел пешком из Аркея. Там у него была маленькая комната, где после его смерти, погребенные под слоем пыли, обнаружились все письма его друзей. Ни одно из них не было распечатано. (…)
В то время, когда все были одурманены музыкальными парами, Сати, признавая гений Дебюсси и боясь поддаться его деспотизму (они были приятелями и всю жизнь ссорились и мирились), отвернулся от его школы, обратился к Schola Cantorum и стал тем чудаковатым Сократом, каким явился нам при первом знакомстве.
Он обломал, отскоблил, обточил себя в этой школе, выковал свое собственное оружие и прорыл узкое русло, по которому устремилась его мощная творческая сила.
А освободившись, он мог над собой смеяться, дразнил Равеля; и, втайне смущаясь, придумывал для своих произведений, которые превосходно исполнял Рикардо Винь-ес, такие причудливые названия, что их одних было бы довольно, чтобы отпугнуть стадо дураков.
Таков уж он был. Конечно, куда приятнее млеть в волнах Вагнера или Дебюсси. Но мы нуждались в строгом порядке, как бы странно он ни выглядел. Каждому времени приходится преодолевать соблазны. В «Петухе и Арлекине» * я отрекся от соблазнов «Весны священной». А позднее сам Стравинский был решительнее нас всех в отречении.
Эрик Сати был моим наставником. Радиге - экзаменатором. Соприкасаясь с ними, я видел свои ошибки, хотя они и не указывали мне на них, и если не мог их исправить, то, по крайней мере, знал, в чем ошибся…
Источник: lastfm.ru
Подождите...